УДК 550.348

ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ 03.02.2016 г. НА СРЕДНЕМ БАЙКАЛЕ:

ОЧАГОВЫЕ ПАРАМЕТРЫ И МАКРОСЕЙСМИЧЕСКИЕ ПРОЯВЛЕНИЯ

1 Байкальский филиал Федерального исследовательского центра

«Единая геофизическая служба РАН» (БФ ФИЦ ЕГС РАН), г. Иркутск, Россия

2 Институт земной коры СО РАН, г. Иркутск, Россия

3 Институт земного магнетизма, ионосферы и распространения радиоволн им. Н.В. Пушкова

РАН, г. Москва; г. Троицк, Россия

* e-mail: ian@crust.irk.ru

Поступила в редакцию 26.02.2022 г.; после доработки28.03.2022 г.

Принята к публикации 30.03.2022 г.

Аннотация. В статье детально рассматриваются очаговые параметры, сейсмотектоническая

позиция и макросейсмические эффекты землетрясения, произошедшего 03.02.2016 г. на

Среднем Байкале. Землетрясение – одно из сравнительно немногих инструментально

зарегистрированных сейсмических событий северной части Южно-Байкальской впадины,

произошедших в ранее слабосейсмичной области. В результате совместной инверсии

амплитудных спектров поверхностных волн и знаков первых вступлений P-волн рассчитаны

основные очаговые параметры землетрясения: скалярный сейсмический момент

(M0 = 1.60·1016 Нм), моментная магнитуда (Mw = 4.8), глубина очага (h = 22 км) и

фокальный механизм, представляющий собой практически чистый сброс. Решение

механизма очага отвечает общей геодинамической ситуации в районе Среднего Байкала.

Землетрясение вызвало ощутимые сотрясения на большой площади, при этом

макросейсмические эффекты, оцениваемые в IV балла по шкале MSK-64, наблюдались на

расстояниях до 360 км. Макросейсмические данные были собраны посредством почтовой

рассылки опросных листов в администрации населенных пунктов, а также с использованием

онлайн-анкетирования населения Южного Прибайкалья. Полученные результаты

представляют интерес при осуществлении работ по уточнению сейсмической опасности

территории Южного Прибайкалья.

Ключевые слова: Средний Байкал, землетрясение, очаговые параметры, макросейсмические

данные.

DOI: https://doi.org/10.21455/GPB2022.2-8

Цитирование: Радзиминович Я.Б., Филиппова А.И., Гилёва Н.А., Мельникова В.И.

Землетрясение 03.02.2016 г. на Среднем Байкале: Очаговые параметры и макросейсмические

проявления // Геофизические процессы и биосфера. 2022. Т. 21, № 2. С. 143–161.

https://doi.org/10.21455/GPB2022.2-8

Введение

Впадина оз. Байкал традиционно рассматривается как центральное звено Байкальской

рифтовой зоны (БРЗ) [Логачев, 2003]; ее развитие за счет процессов растяжения

продолжается в настоящее время и сопровождается в целом высокой сейсмической

активностью. Особый интерес вызывает район Среднего Байкала, в структурном отношении

представляющий собой северную часть Южно-Байкальской впадины [Логачев, 2000] и

считающийся одним из древнейших элементов БРЗ [Логачев, 2003]. Исходя из этого, в

пределах Среднего Байкала можно было бы ожидать и наиболее высокий уровень

сейсмической активности, однако на фоне довольно многочисленных слабых землетрясений

число сильных и умеренных событий здесь невелико (рис. 1, а, б).

Одним из относительно недавних умеренных землетрясений, ощущавшихся, тем не

менее, на значительной площади, является событие 03.02.2016 г. (Mw = 4.8). По названию

ближайшего населенного пункта – с. Гремячинск – землетрясение получило название

Гремячинское. Это одно из немногих землетрясений с эпицентром, расположенным между о.

Ольхон и восточным берегом оз. Байкал (см. рис. 1), что делает его значимым для

рассматриваемой территории событием и определяет целесообразность его детального

изучения.

Сейсмичность Среднего Байкала

Средняя котловина оз. Байкал, протягивающаяся от дельты р. Селенга до п-ва Святой

Нос (см. рис. 1), хорошо выражена морфологически и характеризуется высоким

сейсмическим потенциалом, достигающим Mmax = 7.5 [Уломов, 2013]. Между тем число

сильных и умеренных землетрясений, произошедших в рассматриваемом районе за период

1901–2020 гг., сравнительно невелико. Крупнейшими событиями указанного периода

являются Байкальское (26.11.1903 г., MLH = 6.7) [Вознесенский, 1905; Новый…, 1977] и

Среднебайкальское (29.08.1959 г., MLH = 6.8) [Солоненко, Тресков, 1960; Рустанович, 1961;

Новый…, 1977] землетрясения (табл. 1). Оба события сопровождались мощными

афтершоковыми сериями, ощущались на очень большой площади и были достаточно

детально обследованы в макросейсмическом отношении, что впоследствии позволило

использовать данные о них в качестве основы для оценки сейсмической опасности юга

Восточной Сибири. В течение периода инструментальных сейсмологических наблюдений (с

1960 г. по настоящее время) столь сильных событий в рассматриваемом районе отмечено не

было, при этом максимальная магнитуда зарегистрированных толчков составляла лишь

М = 5.5 (землетрясения 06.10.1960 г., 28.10.1961 г. и 09.12.2020 г.) (см. табл. 1).

Эпицентры землетрясений распределены в пределах Среднего Байкала неравномерно.

Наиболее активным считается район дельты р. Селенга, к которому приурочены очаги

недавнего Кударинского землетрясения 09.12.2020 г. (Mw = 5.5) [Тубанов и др., 2021;

Radziminovich et al., 2022], а также события 25.06.1961 г. (MLH = 5.2) [Новый…, 1977]. К

северо-востоку от дельты р. Селенга, в акватории озера, отмечается скопление эпицентров,

включающее сильнейшее Среднебайкальское землетрясение 29.08.1959 г. (MLH = 6.8), а

также несколько других довольно сильных сейсмических событий – 01.07.1941 г. (MLH = 5.8),

25.11.1952 г. (MLH = 5.0), 10.02.1963 г. (MLH = 5.0) [Новый…, 1977], 10.03.1985 г. (MS = 4.8)

[Голенецкий, 1988].

Согласно современным оценкам [Новый…, 1977], несколько обособленно, вблизи

юго-восточного борта впадины оз. Байкал, располагался очаг Байкальского землетрясения

26.11.1903 г. (MLH = 6.7). Следует отметить, что погрешности определения координат

эпицентра этого события достигают 0.5° [Новый…, 1977], что заставляет относиться к

точности его локализации с осторожностью.

Непосредственно в акватории озера, между дельтой р. Селенга и п-вом Святой Нос,

эпицентры умеренных и сравнительно сильных землетрясений рассеяны и не образуют

заметных скоплений (см. рис. 1, б). Несколько иная картина наблюдается на карте плотности

эпицентров, учитывающей землетрясения с М ≥ 2 (здесь и далее магнитуда без указания ее

типа рассчитана из энергетического класса КР по соотношению из работы [Раутиан, 1960])

за период 1969–2018 гг. (см. рис. 1, а). Относительно высокая плотность эпицентров

отмечается на локальных участках в акватории между о. Ольхон и восточным побережьем

оз. Байкал. Наибольшее значение этого параметра, связанное с Максимихинским

землетрясением 20.05.2008 г. (Mw = 5.3) и его длительной афтершоковой

последовательностью [Мельникова и др., 2013; Гилёва и др., 2014], фиксируется на северо-

востоке Среднего Байкала.

Что касается эпицентральной области Среднебайкальского землетрясения

29.08.1959 г. и других близких по местоположению сильных событий 1940–1960-х годов, то

плотность эпицентров в этом локальном районе в течение последних 50 лет характеризуется

значениями ниже среднего. Довольно обширное пространство, прилегающее к юго-

восточному берегу оз. Байкал, можно рассматривать как своего рода «белое пятно» в

эпицентральном поле: плотность эпицентров здесь или минимальна, или этот параметр имеет

нулевое значение. Примечательно, что эпицентр рассматриваемого в настоящей статье

Гремячинского землетрясения 03.02.2016 г. расположен на окраине «белого пятна», в районе,

где до этого фиксировались лишь единичные события.

Основные инструментальные параметры землетрясения 03.02.2016 г.

Эпицентр Гремячинского землетрясения 03.02.2016 г. (18 ч 27 мин UTC; КР = 12.7;

Mw = 4.8) (табл. 2) локализован в акватории центральной части оз. Байкал в 26 км к запад–

северо-западу от с. Гремячинск. За предыдущие 5 лет в данном районе Среднего Байкала

регистрировались лишь землетрясения с КР < 9.0 (M < 2.8). Гремячинское землетрясение

сопровождалось слабыми одиночными форшоками (2 события) и немногочисленными

афтершоками (9 событий) c КР < 8.5 (M < 2.5) (рис. 2, врезка), зарегистрированными в

течение периода длительностью не более 20 дней.

Локализация Гремячинского землетрясения была выполнена по данным 37

региональных сейсмических станций (см. рис. 2) Байкальского, Бурятского, Якутского и

Алтае-Саянского филиалов ФИЦ ЕГС РАН, станций Института земной коры СО РАН, а

также данным одной станции Монголии и одной станции Китая. Ближайшей к эпицентру

(∆ = 34 км) оказалась станция «Котокель» (KELR), 11 станций находились на расстояниях до

200 км; на максимальном удалении (1187 км) располагалась станция «Чульман» (CLNS).

Благодаря сравнительно большому числу близко расположенных станций глубина очага

определяется довольно уверенно – h = 22(±2) км.

Решения эпицентра главного толчка согласно агентствам, представившим ошибки

определения (см. табл. 2), хорошо согласуются между собой: разброс для остальных пяти

агентств не превышает 6.5 км, при этом наименьшие ошибки локализации получены

агентством BAGSR (см. рис. 2, врезка). Исключение составляет лишь агентство GCMT.

Механизм очага

Очаговые параметры Гремячинского землетрясения 03.02.2016 г. – скалярный

сейсмический момент, моментная магнитуда, глубина очага и фокальный механизм –

рассчитывались по амплитудным спектрам поверхностных волн, зарегистрированных на

телесейсмических расстояниях (рис. 3, а), с использованием дополнительной информации о

знаках первых вступлений P-волн на станциях региональной сейсмической сети (см. рис. 2).

Выбранный для анализа метод подробно описан в работах [Букчин, 1989; Lasserre et al., 2001;

Filippova et al., 2022] и ранее неоднократно успешно применялся нами для изучения слабых

и умеренных сейсмических событий, произошедших в разных регионах Земли [Seredkina,

Melnikova, 2018; Seredkina et al., 2020], в том числе в Байкальской рифтовой зоне [Середкина,

Мельникова, 2014].

Записи поверхностных волн рассматриваемого землетрясения обрабатывались методом

спектрально-временного анализа [Левшин и др., 1986] в диапазоне периодов колебаний 30–

55 c, в котором фундаментальная мода волн Рэлея и Лява выделялась наиболее надежно.

Анализировались только сейсмограммы с высоким отношением сигнал/шум и нормальной

поляризацией поверхностных волн. Таким образом, всего было обработаны записи 16

широкополосных сейсмических станций сетей IRIS и GLISN, расположенных в разных

азимутах от эпицентра исследуемого события на эпицентральных расстояниях 2577–5469 км

(см. рис. 3, а).

Качество полученных оценок очаговых параметров оценивалось с помощью функции

нормированной невязки (ε) [Lasserre et al., 2001]. Строение земной коры под удаленными

сейсмическими станциями и в окрестности очага исследуемого сейсмического события

задавалось моделью 3SMAC [Nataf, Ricard, 1996]. Для описания строения верхней мантии и

расчета затухания поверхностных волн использовалась сферически симметричная модель

PREM [Dziewonski, Anderson, 1981].

В результате для Гремячинского землетрясения 03.02.2016 г. были получены

следующие значения очаговых параметров: скалярный сейсмический момент

M0 = 1.60·1016 Нм, моментная магнитуда Mw = 4.8, глубина гипоцентра h = 22 км (см.

рис. 3, в), а также фокальный механизм, показывающий, что в очаге рассматриваемого

сейсмического события реализовались сдвиго-сбросовые смещения по плоскостям СВ–

ЮЗ-простирания (см. рис. 3, б). Функция нормированной невязки для полученных

результатов составляет 0.323, что свидетельствует об их надежности [Filippova et al.,

2022]. Определенные нами значения очаговых параметров исследуемого землетрясения

хорошо согласуются с данными, опубликованными для него в GCMT-каталоге

(M0 = 1.76·1016 Нм, Mw = 4.8, h = 22.3 км). Фокальные механизмы, вычисленные

различными методами, также практически идентичны. Количественно это подтверждается

малым значением угла (Ф = 15), характеризующего отличие одного механизма от другого

в 3D-пространстве [Kagan, 2007]. Минимальное значение Ф (0) соответствует абсолютно

одинаковым механизмам.

Тектоническая позиция

В структурном отношении центральная котловина оз. Байкал представляет собой

северную часть Южно-Байкальской впадины [Логачев, 2000, 2003]. Историческим ядром

впадины Байкала, равно как и Байкальской рифтовой зоны в целом, считается район дельты

р. Селенга, от которого рифтовый процесс постепенно распространялся к юго-западу и

северо-востоку [Логачев, 2001, 2003]. Развитие впадины оз. Байкал как межплитной границы

продолжается в настоящее время, при этом деформационное поле Среднего Байкала по

геолого-геофизическим данным характеризуется практически чистым растяжением

[Шерман, Днепровский, 1989; Delvaux et al., 1997; Мельникова, Радзиминович, 2007]. Не

противоречат этому факту и данные сейсмической томографии, основанные на характере

дисперсии скоростей поверхностных волн. Общая направленность перемещения

литосферных плит (в рассматриваемой части рифта в юго-восточном направлении) по этим

данным связана с внедрением пластичного материала астеносферы под подошву коры в

ослабленных зонах на границах между Сибирской платформой и Амурской плитой

[Кожевников и др., 2014; Середкина, 2021]. Согласно результатам GPS-измерений,

Забайкальский блок, примыкающий к юго-восточному борту оз. Байкал, смещается к юго-

востоку по отношению к Сибирской платформе со средней скоростью 3 мм∙год–1 [Лухнев и

др., 2013].

Расширение впадины Байкала сопровождается деструкцией литосферы и высокой

сейсмической активностью. К сожалению, информация о разломной тектонике Среднего

Байкала весьма ограничена, поскольку большинство активных структур расположено в

пределах акватории озера и их непосредственное изучение, прежде всего детальное

картирование, крайне затруднено. Существующие на данный момент схемы активных

разломов во многом основаны на данных сейсмоакустического профилирования [Hutchinson

et al., 1992; Леви и др., 1995; Levi et al., 1997]; впоследствии они были обобщены и

представлены в цифровой форме О.В. Луниной [Lunina, 2016].

Большинство структур Среднего Байкала интерпретируются как сбросы, что

подтверждается сейсмологическими данными о фокальных механизмах сильных и

умеренных землетрясений [Солоненко и др., 1993; Мельникова, Радзиминович, 2007;

Радзиминович и др., 2008; Мельникова и др., 2013; Гилёва и др., 2014, 2017; Середкина,

Мельникова, 2014; Филиппова, Гилёва, 2021; и др.] (рис. 4), в очагах которых чаще всего

наблюдаются наклонные плоскости разрывов СВ–ЮЗ простирания (см. врезки а и б на

рис. 4). Не является исключением и Гремячинское событие, в очаге которого реализовались

типично рифтовые смещения (см. рис. 3, б). Очевидно, что пространственная

приуроченность очага Гремячинского землетрясения 03.02.2016 г. к одному из разломов,

выделяемых на схеме в работе [Lunina, 2016], может свидетельствовать о его активности на

современном этапе развития.

Макросейсмические данные

Сведения об ощутимых эффектах Гремячинского землетрясения 03.02.2016 г. были

собраны главным образом с использованием почтовой рассылки опросных листов в

администрации населенных пунктов, а также посредством онлайн-опроса с помощью анкеты,

размещенной на сайте БФ ФИЦ ЕГС РАН [Радзиминович и др., 2014]. Почтовая рассылка

позволила собрать сведения из 39 населенных пунктов; онлайн-опрос охватил 28 пунктов.

Часть материалов была собрана сотрудниками сейсмических станций региональной сети.

Полученные в итоге макросейсмические данные позволили оценить интенсивность

сотрясений в баллах шкалы MSK-64 в 72 населенных пунктах Иркутской обл. и Республики

Бурятия.

Наиболее сильные макросейсмические эффекты, соответствующие V баллам,

наблюдались в пгт. Хужир, с. Заречье, с. Сухая, пос. Новый Энхэлук и с. Еланцы,

практически полностью застроенных деревянными домами (табл. 3, рис. 5). Реакция

большинства людей сводилась к пробуждению и испугу, некоторые испытывали панику и

выходили на улицу. В помещениях отмечено дребезжание посуды, раскачивание висячих

предметов, колебание жидкости в посуде, дрожание и раскачивание мебели (в том числе

тяжелой), смещение и падение мелких незакрепленных предметов. Очевидцы землетрясения

сообщают об общем сотрясении домов; в пгт. Хужир (о. Ольхон) отмечены случаи осыпания

чешуек побелки и возникновения тонких трещин в штукатурке. Эффекты землетрясения

интенсивностью V баллов зафиксированы в пунктах на обоих берегах оз. Байкал в диапазоне

эпицентральных расстояний от 41 до 80 км (см. табл. 3, рис. 5).

Схожие или немногим менее сильные макросейсмические эффекты, оцениваемые в

IV–V баллов, наблюдались на расстояниях от 42 до 121 км в населенных пунктах,

расположенных главным образом к югу от эпицентральной зоны. Землетрясение вызвало

пробуждение спящих; в помещениях наблюдалось дрожание мебели, легкое раскачивание

висячих предметов, дребезжание посуды, хлопанье незапертых створок и дверей, в редких

случаях смещение незакрепленных предметов. Отмечено общее сотрясение зданий, а также

образование тонких трещин в штукатурке.

Сотрясения интенсивностью IV балла распространились на расстояния от 26 до

360 км. К западу от эпицентра, в пределах Иркутской агломерации и в пунктах, лежащих в

долине р. Ангары, землетрясение уверенно ощущалось на удалении до 230–270 км (см.

рис. 5). В Иркутске землетрясение ощущалось повсеместно на территории города вне

зависимости от этажности зданий; многие жители были напуганы, однако не покидали

помещения и оставались на своих местах. Землетрясение характеризуется очевидцами по-

разному – от плавных волнообразных колебаний до сильного короткого удара. К наиболее

часто упоминаемым макросейсмическим эффектам можно отнести дребезжание посуды и

стекол, раскачивание висячих предметов, дрожание и скрип мебели, колебание бытовых

предметов, а также скрип и треск конструктивных элементов зданий. В единичных случаях

сообщается о смещении с места незакрепленных предметов. Аналогичные

макросейсмические эффекты наблюдались в пригородах г. Иркутск, а также в городах

Ангарск, Шелехов и Усолье-Сибирское.

В южных румбах от эпицентра IV-балльные сотрясения ощущались на расстоянии до

150 км как в сельской местности, так и в городской среде. Макросейсмические эффекты в

г. Улан-Удэ в основном проявлялись в дребезжании посуды и стекол, дрожании и скрипе

мебели, раскачивании висячих предметов, а также в общем колебании зданий. Такие же

эффекты отмечены в сельских населенных пунктах, где распространена главным образом

малоэтажная деревянная застройка.

К востоку и северо-востоку от эпицентральной зоны сотрясения интенсивностью

IV балла распространились на расстояние лишь около 70 км, далее ощутимые колебания

быстро затухали и в населенных пунктах, лежащих в 110–130 км к востоку, землетрясение

уже не было замечено. Наиболее удаленным пунктом, в котором наблюдались

макросейсмические эффекты Гремячинского землетрясения, является г. Братск (II балла),

расположенный в 530 км к северо-западу от эпицентра.

Гремячинское землетрясение 03.02.2016 г. вызвало значительный общественный

резонанс, что подтверждается результатами анализа интернет-траффика сайта Байкальского

филиала ФИЦ ЕГС РАН (рис. 6). Отметим, что поскольку сайт БФ ФИЦ ЕГС РАН физически

размещен на сервере в Москве, ежедневная статистика посещений на рис. 6 и далее в тексте

статьи приводится по московскому времени (разница между Москвой и Иркутском

составляет 5 ч). В течение января 2016 г. число посещений сайта не превышало 380 в день

при среднем значении 294. Резкий рост количества посещений (до 5373) отмечен в

последние часы 03.02.2016 г.; в течение следующих суток (04.02.2016 г.) число посещений

составило 7996 (см. рис. 6). До конца февраля количество ежедневных визитов на интернет-

сайт оставалось на более высоком по сравнению с январем уровне, при среднем значении

около 470 в день. Это может свидетельствовать о возросшем после землетрясения уровне

тревожности жителей Прибайкалья по отношению к сейсмическим проявлениям, а также о

повышенном внимании к текущей сейсмологической информации.

Использование онлайн-анкеты в случае Гремячинского землетрясения 03.02.2016 г.

показало довольно высокую эффективность. Общее количество поступивших от

респондентов откликов составляет 499, из них 476 сообщений содержат информацию по

меньшей мере об одном макросейсмическом эффекте и пригодны для обработки. В свою

очередь, из этого количества абсолютное большинство откликов (92 %) приходится на

крупные города Иркутской обл. и Республики Бурятия – Иркутск (332 сообщения), Улан-Удэ

(35), Ангарск (34), Шелехов (30), Усолье-Сибирское (7).

Землетрясение произошло глубокой ночью по местному времени (в 02 ч 27 мин

04.02.2016 г.) и вызвало пробуждение многих жителей Южного Прибайкалья. Первые

сообщения поступили через 4 мин после толчка; в течение 85 мин было получено 217

(43.5 %) откликов (рис. 7). Затем, в силу ночного времени, активность респондентов

существенно снизилась и на протяжении приблизительно трех часов были заполнены лишь

единичные онлайн-анкеты. Поступление данных возобновилось около 7 ч утра по местному

времени 04.02.2016 г. и сохраняло относительно высокие темпы до 12 ч 40 мин, после чего

постепенно замедлилось и почти полностью прекратилось к концу первых суток после

землетрясения.

Зависимость количества откликов от времени, прошедшего с момента возникновения

землетрясения, хорошо описывается логарифмическим уравнением, рассчитанным методом

наименьших квадратов:

N = 77.8(±0.9)ln(T) – 137.2(±4.4), (1)

где N – количество окликов; T – время в минутах с момента землетрясения; величина

достоверности аппроксимации R2 = 0.95; коэффициент корреляции R = 0.97; в скобках

указаны стандартные ошибки определения коэффициентов уравнения.

Кривая, отражающая количество поступивших откликов в зависимости от времени с

момента землетрясения, имеет ясно видимый изгиб, обусловленный снижением активности

очевидцев в ночное время (см. рис. 7), и по форме заметно отличается от аппроксимирующей

кривой. Тем не менее коэффициент корреляции уравнения (1) имеет очень высокое значение,

сопоставимое с коэффициентами в аналогичных уравнениях, рассчитанных по данным о

Хойтогольском-II (29.03.2019 г., Mw = 4.8) [Радзиминович и др., 2020] и Кударинском

(09.12.2020 г., Mw = 5.5) [Radziminovich et al., 2022] землетрясениях. Эти два сейсмических

события произошли в более благоприятное для наблюдений утреннее местное время,

вследствие чего в процессе поступления данных в течение первых часов практически не

было перерывов. Следовательно, можно предположить, что активность респондентов,

выраженная в количестве откликов в единицу времени, в данном случае хорошо описывается

логарифмическим законом и мало зависит от того, в какое время – дневное или ночное –

возникло землетрясение.

Обсуждение результатов

Согласно карте плотности эпицентров за 50-летний период (1969–2018 гг.) (см. рис. 1,

а), эпицентр Гремячинского землетрясения 03.02.2016 г. расположен в акватории озера на

окраине зоны низкой сейсмической активности, прилегающей к юго-восточному побережью

оз. Байкал. В этой же зоне, но несколько ближе к восточному борту впадины озера,

располагался очаг Байкальского землетрясения 26.11.1903 г. (MLH = 6.7) [Новый…, 1977], а

также эпицентр события 09.08.1972 г. (MLH = 5.2) [Голенецкий, 1976; Новый…, 1977].

Возможно, что в этом локальном районе Среднего Байкала накопленные напряжения

реализуются в основном в виде отдельных более или менее сильных событий при

относительном дефиците слабых толчков.

Гремячинское землетрясение 03.02.2016 г. позволило отчасти восполнить дефицит

сейсмологических данных о сильных сейсмических событиях в рассматриваемом районе. Его

очаг предположительно связан с локальным разломом северо-восточного простирания,

выделяемым на схеме в работе [Lunina, 2016] (см. рис. 1, б).

Оценка кинематики активных разломов Среднего Байкала сопряжена со

значительными сложностями, обусловленными невозможностью прямого изучения

тектонических структур в акватории озера. В связи с этим решения механизмов очагов

являются практически единственным способом установить кинематический тип

субаквальных разломов; кроме того, сейсмологические данные играют значительную роль в

оценке общей геодинамической ситуации Среднего Байкала.

Известно, что ведущая роль близгоризонтального СЗ–ЮВ рифтового растяжения в

процессе сейсмотектонического деформирования земной коры рассматриваемого района

подтверждается решениями механизмов очагов как слабых, так и сильнейших землетрясений

[Мишарина, Солоненко, 1972; Солоненко и др., 1993; Гилёва и др., 2014, 2017; Филиппова,

Гилёва, 2021]. Очевидно, что сбросовый механизм очага Гремячинского землетрясения

хорошо вписывается в современные представления о геодинамике Среднего Байкала.

Следовательно, мы можем интерпретировать структуры, скрытые водной толщей оз.

Байкал, как активные сбросы, формирующиеся и развивающиеся в условиях растяжения, что

согласуется также с GPS-данными [Лухнев и др., 2013]. В то же время в районе северо-

восточного замыкания Южно-Байкальской впадины, в особенности вблизи ее восточного

борта, в механизмах очагов появляется заметная сдвиговая компонента. Такими решениями

характеризуются Максимихинское землетрясение 20.05.2008 г. [Гилёва и др., 2014] и в

меньшей степени событие 06.04.2015 г. [Филиппова, Гилёва, 2021].

Оценка глубины очага Гремячинского землетрясения (h = 22 км), полученная при

рутинной обработке данных в агентстве BAGSR, полностью совпадает с таковой,

рассчитанной по амплитудным спектрам поверхностных волн, что свидетельствует о

надежности решения. Полученное значение глубины гипоцентра хорошо соотносится с

оценками, сделанными ранее для некоторых других сильных и умеренных землетрясений

Среднего Байкала. Например, гипоцентры большей части афтершоков Среднебайкальского

землетрясения 29.08.1959 г. располагались в диапазоне глубин 17–22 км, при этом глубина

основного толчка определена равной 18 км [Голенецкий, 1961]. Глубина гипоцентра

Ольхонского землетрясения 28.07.2002 г. оценивается в 20 км [Радзиминович и др., 2008].

Кроме того, с помощью развернутой на Среднем Байкале локальной сети сейсмических

станций выявлена концентрация гипоцентров землетрясений в сейсмоактивном слое на

глубине 15–22 км [Суворов, Тубанов, 2008]. Согласно современным данным, мощность

земной коры в рассматриваемом районе составляет от 35–37 км [Suvorov et al., 2002] до

~40 км [Ten Brink, Taylor, 2002]. Принимая во внимание эти оценки, отметим, что процесс

активной деструкции литосферы в северной части Южно-Байкальской впадины,

сопровождающийся высокой сейсмичностью, сосредоточен в средней коре.

Анализ макросейсмических данных о Гремячинском землетрясении 03.02.2016 г.

позволил еще раз подчеркнуть достоинства и определить недостатки различных методов их

сбора. Современный метод онлайн-анкетирования продемонстрировал безусловное

преимущество в аспекте скорости получения данных и их количества по сравнению с

традиционными способами сбора макросейсмики. Недостатками метода являются

сравнительно небольшое количество населенных пунктов, охваченных онлайн-опросом, и

явно выраженный дисбаланс в объеме данных, собираемых в городских и в сельских

пунктах.

Кроме того, онлайн-опрос практически не позволяет получить сведения из тех

пунктов, в которых землетрясение не ощущалось, поскольку при использовании этого

метода инициатива предоставления информации полностью принадлежит очевидцам

землетрясения. Если событие в данном пункте наблюдения не ощущалось, у очевидцев нет

повода обращаться к онлайн-анкете и предоставлять какую-либо информацию. В этой связи

использование традиционного метода почтовой рассылки опросных листов позволяет более

уверенно определить зону ощутимости землетрясения за счет адресного запроса в

администрации населенных пунктов и получения однозначных, в том числе отрицательных

ответов о факте ощутимости. Очевидно, что в ближайшем будущем макросейсмические

обследования в Восточной Сибири имеет смысл проводить с использованием комбинации

традиционных и новых методов.

Макросейсмическое поле Гремячинского землетрясения характеризуется заметной

неравномерностью. Сотрясения интенсивностью IV балла и выше уверенно ощущались в

северо-западных, западных и южных румбах на больших расстояниях от эпицентра, в то

время как в восточном и северо-восточном направлениях ощутимые колебания довольно

быстро затухали. Схожие черты, хотя и с некоторыми отличиями, имело макросейсмическое

поле Усть-Селенгинского (10.10.2001 г., mb = 4.8) [Радзиминович и др., 2007] и Ольхонского

(28.07.2002 г., mb = 4.9) [Радзиминович и др., 2008] землетрясений. Еще более ярко эффект

быстрого затухания макросейсмической интенсивности в северо-восточном направлении

был выражен при землетрясении 09.08.1972 г. (MLH = 5.2) [Голенецкий, 1976]. Можно

предположить, что подобная конфигурация макросейсмического поля связана с

тектоническим строением территории Прибайкалья и является характерной чертой

землетрясений Среднего Байкала.

Затухание интенсивности сотрясений с расстоянием в случае Гремячинского

землетрясения плохо соответствует используемому в Прибайкалье варианту уравнения

макросейсмического поля [Shebalin, 1972]:

,lg 22 chbMI

(2)

где I – интенсивность сотрясений; M – магнитуда землетрясения; Δ – эпицентральное

расстояние; h – глубина очага; b, v и c – коэффициенты равные соответственно 1.5, 4.0 и 4.0

для территории Прибайкалья [Новый…, 1977] и 1.5, 3.5 и 3.0 для земного шара в целом

[Shebalin, 1972].

Поскольку макросейсмическое уравнение (2) предполагает использование магнитуды

MLH или MS, теоретические кривые затухания (рис. 8) были построены на основе магнитуды

MS, рассчитанной из значения энергетического класса КР по корреляционному уравнению из

работы [Rautian et al., 2007]. Наблюденная интенсивность сотрясений в большинстве точек

заметно превышает расчетную и фиксируется на значительно больших гипоцентральных

расстояниях, чем можно было бы ожидать из уравнения макросейсмического поля как с

региональными, так и со среднемировыми коэффициентами.

Несколько лучшее соответствие фактических и теоретических данных можно

получить с использованием нового регионального набора коэффициентов для Прибайкалья

(b = 1.5, v = 3.44 и c = 3.13), недавно опубликованного в работе [Фролова и др., 2019]. Тем не

менее мы можем констатировать существенно более низкое затухание по сравнению с

ожидаемым. Эта тенденция хорошо заметна также при сопоставлении данных о

Гремячинском землетрясении и данных о других сейсмических событиях Среднего Байкала

(см. рис. 8). Необходимо отметить, что столь же выраженное несоответствие фактических и

расчетных оценок интенсивности сотрясений характерно и для землетрясений с эпицентрами

в других сейсмоопасных районах Восточной Сибири, в частности юго-западного

[Радзиминович и др., 2020] и северо-восточного [Середкина и др., 2020] флангов Байкальской

рифтовой зоны, а также в Западном Забайкалье [Мельникова и др., 2015].

Заключение

Гремячинское землетрясение 03.02.2016 г., несмотря на умеренную магнитуду, можно

рассматривать как значимое событие, восполняющее недостаток сейсмологической

информации о северной части Южно-Байкальской впадины. Решение механизма очага

подтверждает сбросовую кинематику активных разломов, трассируемых на дне впадины

оз. Байкал. Глубина очага h = 22 км хорошо согласуется с определениями этого параметра

для других сильных и умеренных землетрясений Среднего Байкала, что может

свидетельствовать о приуроченности процесса сейсмотектонической деструкции литосферы

в рассматриваемом районе к сравнительно узкому диапазону глубин.

Гремячинское землетрясение дало возможность существенно расширить опыт сбора

макросейсмических данных в Восточной Сибири посредством онлайн-анкетирования.

Использование этого метода показало весьма высокую эффективность, но вместе с тем

обнаружило и некоторые недостатки, в частности недостаточно широкий географический

охват онлайн-опроса и ярко выраженный дисбаланс между сельскими и городскими

населенными пунктами по количеству поступивших ответов.

Анализ собранных макросейсмических данных позволил выявить эффект

повышенного затухания ощутимых колебаний в северо-восточном направлении от

эпицентра. В этом аспекте Гремячинское землетрясение имеет сходные черты с другими

относительно сильными сейсмическими событиями, что позволяет предполагать наличие

закономерности в азимутальном распределении интенсивности сотрясений при

землетрясениях в районе Среднего Байкала.

Установлено, что затухание сейсмических колебаний при землетрясениях на Средном

Байкале, равно как и в случае сейсмических событий в других районах Восточной Сибири, в

целом можно охарактеризовать как заметно более низкое по сравнению с ожидаемым. Таким

образом, региональное уравнение макросейсмического поля нуждается в пересмотре с

учетом макросейсмических данных, полученных в последние 40–45 лет.

В целом Гремячинское землетрясение в значительной степени восполняет недостаток

сейсмологической информации о северной части Южно-Байкальской впадины. Полученные

данные могут быть востребованы при проведении работ по уточнению сейсмической

опасности и снижению сейсмического риска в Южном Прибайкалье.

Финансирование

Работа выполнена при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных

исследований (проект № 20-05-00823).

Благодарности

Мы выражаем искреннюю признательность двум анонимным рецензентам, чьи

конструктивные и доброжелательные замечания позволили улучшить содержание статьи.

Исследования выполнены с использованием данных, полученных на уникальной

научной установке «Сейсмоинфразвуковой комплекс мониторинга арктической

криолитозоны и комплекс непрерывного сейсмического мониторинга Российской

Федерации, сопредельных территорий и мира». В работе было частично задействовано

оборудование ЦКП «Геодинамика и геохронология» Института земной коры СО РАН.

Конфликт интересов

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

Литература

Букчин Б.Г. Об определении параметров очага землетрясения по записям поверхностных

волн в случае неточного задания характеристик среды // Изв. АН СССР. Физика Земли.

1989. № 9. С. 34–41.

Вознесенский А.В. Байкальское землетрясение 13 (26) ноября 1903 г. // Известия Постоянной

Центральной сейсмической комиссии. Т. 2, вып. I. СПб.: Тип. Императ. АН, 1905. С. 1–

51.

Гилёва Н.А., Мельникова В.И., Радзиминович Я.Б., Середкина А.И. Максимихинское

землетрясение 20 мая 2008 г. с КP = 14.3, Mw = 5.3, I0 = 7 (Центральный Байкал) //

Землетрясения Северной Евразии, 2008 год. Обнинск: ГС РАН, 2014. С. 337–345.

Гилёва Н.А., Мельникова В.И., Середкина А.И., Радзиминович Я.Б., Тубанов Ц.А. Туркинское

землетрясение 16 июля 2011 г. с КР = 14.5, Mw = 5.2, I0 = 7–8 (Центральное

Прибайкалье) // Землетрясения Северной Евразии, 2011 год. Обнинск: ФИЦ ЕГС РАН,

2017. С. 370–378.

Голенецкий С.И. Определение мощности земной коры по наблюдениям волн, отраженных от

ее подошвы, и глубины залегания очагов афтершоков Среднебайкальского

землетрясения 29 августа 1959 г. // Геология и геофизика. 1961. № 2. С. 111–116.

Голенецкий С.И. Землетрясения Прибайкалья // Землетрясения в СССР в 1972 году. М.:

Наука, 1976. С. 105–118.

Голенецкий С.И. Землетрясения Прибайкалья и Забайкалья // Землетрясения в СССР в 1981

году. М.: Наука, 1984. C. 57–65.

Голенецкий С.И. Землетрясения Прибайкалья и Забайкалья // Землетрясения в СССР в 1982

году. М.: Наука, 1985. C. 52–66.

Голенецкий С.И. Землетрясения Прибайкалья и Забайкалья // Землетрясения в СССР в 1984

году. М.: Наука, 1987. C. 101–108.

Голенецкий С.И. Землетрясения Прибайкалья и Забайкалья // Землетрясения в СССР в 1985

году. М.: Наука, 1988. C. 124–135.

Голенецкий С.И. Землетрясения Прибайкалья и Забайкалья // Землетрясения в СССР в 1990

году. М.: ОИФЗ РАН, 1996. С. 60–67.

Голенецкий С.И., Демьянович М.Г., Фомина Е.В., Чипизубов А.В., Авдеев В.А., Кочетков В.М.

Землетрясения 22 и 27 мая 1981 г. на Байкале // Землетрясения в СССР в 1981 году. М.:

Наука, 1984. С. 66–74.

Кожевников В.М., Середкина А.И., Соловей О.А. Дисперсия групповых скоростей волн Рэлея

и трехмерная модель строения мантии Центральной Азии // Геология и геофизика. 2014.

Т. 55, № 10. С. 1564–1575.

Леви К.Г., Бабушкин С.М., Бадардинов А.А., Буддо В.Ю., Ларкин Г.В., Мирошниченко А.И.,

Саньков В.А., Ружич В.В., Вонг Х.К., Дельво Д., Колман С. Активная тектоника

Байкальской впадины // Геология и геофизика. 1995. Т. 36, № 10. С. 154–163.

Левшин А.Л., Яновская Т.Б., Ландер А.В., Букчин Б.Г., Бармин М.П., Ратникова Л.И.,

Итс Е.Н. Поверхностные сейсмические волны в горизонтально-неоднородной Земле.

М.: Наука, 1986. 278 с.

Логачев Н.А. О рациональном районировании геологической структуры впадины озера

Байкал // Докл. РАН. 2000. Т. 375, № 5. С. 657–661.

Логачев Н.А. Об историческом ядре Байкальской рифтовой зоны // Докл. РАН. 2001. Т. 376,

№ 4. С. 510–513.

Логачев H.A. История и геодинамика Байкальского рифта // Геология и геофизика. 2003.

Т. 44, № 5. С. 391–403.

Лухнев А.В., Саньков В.А., Мирошниченко А.И., Ашурков С.А., Бызов Л.М., Саньков А.В.,

Башкуев Ю.Б., Дембелов М.Г., Кале Э. Современные деформации земной коры в

области сочленения сегментов рифтов центральной части Байкальской рифтовой

системы по данным GPS геодезии // Геология и геофизика. 2013. Т. 54, № 11. С. 1814–

1825.

Мельникова В.И., Радзиминович Н.А. Параметры сейсмотектонических деформаций земной

коры Байкальской рифтовой зоны по сейсмологическим данным // Докл. РАН. 2007.

Т. 416, № 4. С. 543–545.

Мельникова В.И., Гилева Н.А., Имаев В.С., Радзиминович Я.Б., Тубанов Ц.А. Особенности

сейсмических активизаций Среднего Байкала в 2008–2011 гг. // Докл. РАН. 2013. Т. 453,

№ 6. С. 680–685. https://doi.org/10.7868/S086956521336019X

Мельникова В.И., Середкина А.И., Радзиминович Я.Б., Мельников А.И., Гилева Н.А.,

Тубанов Ц.А. Заганское землетрясение 01.02.2011 г. в слабоактивном районе Западного

Забайкалья: Наблюдения и анализ // Вопросы инженерной сейсмологии. 2015. Т. 42,

№ 3. С. 55–70.

Мельникова В.И., Гилёва Н.А., Масальский О.К., Радзиминович Я.Б., Хритова М.А.

Прибайкалье и Забайкалье // Землетрясения Северной Евразии, 2010 год. Обнинск: ГС

РАН, 2016. С. 167–177.

Мельникова В.И., Гилёва Н.А., Филиппова А.И., Радзиминович Я.Б., Кобелева Е.А.

Сейсмичность Прибайкалья и Забайкалья в 2015 г. // Землетрясения Северной Евразии.

2021. Вып. 24 (2015 г.). С. 129–138. https://doi.org/10.35540/1818-6254.2021.24.12

Мишарина Л.А., Солоненко Н.В. О напряжениях в очагах слабых землетрясений

Прибайкалья // Изв. АН СССР. Физика Земли. 1972. № 4. С. 24–36.

Новый каталог сильных землетрясений на территории СССР с древнейших времен до 1975 г.

/ Ред. Н.В. Кондорская, Н.В. Шебалин. М.: Наука, 1977. 535 с.

Радзиминович Я.Б., Масальский О.К., Ружич В.В., Татьков Г.И., Кустова М.Г. Усть-

Селенгинское землетрясение 10 октября 2001 года с MPSP = 4.8, КР = 12.8, I0 = 6

(Прибайкалье) // Землетрясения Северной Евразии в 2001 году. Обнинск: ГС РАН, 2007.

С. 345–359.

Радзиминович Я.Б., Гилева Н.А., Мельникова В.И., Чечельницкий В.В., Курушин Р.А.,

Кустова М.Г. Ольхонское землетрясение 28 июля 2002 года с MPSP = 4.9, КР = 13.1,

I0 = 6 (Прибайкалье) // Землетрясения Северной Евразии. 2002. Обнинск: ГС РАН, 2008.

С. 348–356.

Радзиминович Я.Б., Хритова М.А., Гилёва Н.А. Современные способы получения

макросейсмических данных и возможности их применения на территории Восточной

Сибири // Вулканология и сейсмология. 2014. № 6. С. 59–74.

https://doi.org/10.7868/S0203030614060066

Радзиминович Я.Б., Середкина А.И., Мельникова В.И., Гилёва Н.А. Землетрясение

29.03.2019 г. в западной части Тункинской системы впадин: Очаговые параметры и

макросейсмические проявления // Вопросы инженерной сейсмологии. 2020. Т. 47, № 2.

С. 64–80. https://doi.org/10.21455/VIS2020.2-4

Раутиан Т.Г. Энергия землетрясений // Методы детального изучения сейсмичности / Ред.

Ю.В. Ризниченко. М.: Изд-во АН СССР, 1960. С. 75–114.

Рустанович Д.Н. Изучение разрушительных последствий Байкальского землетрясения 29

августа 1959 г. // Вопросы инженерной сейсмологии. М.: Изд-во АН СССР, 1961. Вып.

5. С. 42–69. (Тр. Ин-та физики Земли. № 17 (184)).

Середкина А.И. Современное состояние исследований глубинного строения земной коры и

мантии Байкальского рифта по сейсмологическим данным // Физика Земли. 2021. № 2.

С. 46–70. https://doi.org/10.31857/S0002333721020113

Середкина А.И., Гилёва Н.А. Зависимость между моментной магнитудой и энергетическим

классом для землетрясений Прибайкалья и Забайкалья // Сейсмические приборы. 2016.

Т. 52, № 2. С. 29–38.

Середкина А.И., Мельникова В.И. Тензор сейсмического момента землетрясений

Прибайкалья по амплитудным спектрам поверхностных волн // Физика Земли. 2014.

№ 3. С. 103–114. https://doi.org/10.7868/S0002333714030090

Середкина А.И., Радзиминович Я.Б., Мельникова В.И., Гилёва Н.А. Геолого-геофизические и

макросейсмические данные о землетрясении 28.09.2019 г. с Mw = 5.1 на северо-востоке

Байкальского рифта // Вопросы инженерной сейсмологии. 2020. Т. 47. № 1. С. 51–69.

https://doi.org/10.21455/VIS2020.1-3

Солоненко А.В., Солоненко Н.В., Мельникова В.И., Козьмин Б.М. Кучай О.А., Суханова С.С.

Напряжения и подвижки в очагах землетрясений Сибири и Монголии // Сейсмичность и

сейсмическое районирование Северной Евразии. М.: ОИФЗ РАН, 1993. Вып. 1. С. 113–

122.

Солоненко В.П., Тресков А.А. Среднебайкальское землетрясение 29 августа 1959 года.

Иркутск: Иркут. кн. изд-во, 1960. 36 с.

Суворов В.Д., Тубанов Ц.А. Распределение очагов близких землетрясений в земной коре под

Центральным Байкалом // Геология и геофизика. 2008. Т. 49, № 8. С. 805–818.

Тубанов Ц.А., Санжиева Д.П.-Д., Кобелева Е.А., Предеин П.А., Цыдыпова Л.Р. Кударинское

землетрясение 09.12.2020 г. (Mw = 5.5) на озере Байкал: Результаты инструментальных и

макросейсмических наблюдений // Вопросы инженерной сейсмологии. 2021. Т. 48, № 4.

C. 32–47. https://doi.org/10.21455/VIS2021.4-2

Уломов В.И. Общее сейсмическое районирование территории Российской Федерации – ОСР-

2012 // Вопросы инженерной сейсмологии. 2013. Т. 40, № 4. С. 5–20.

Филиппова А.И., Гилёва Н.А. Очаговые параметры сильных землетрясений Прибайкалья и

Забайкалья в 2015 г. // Землетрясения Северной Евразии. 2021. Вып. 24 (2015 г.).

C. 217–225. https://doi.org/10.35540/1818-6254.2021.24.21

Фролова Н.И., Габсатарова И.П., Петрова Н.В., Угаров А.Н., Малаева Н.С. Влияние

особенностей затухания сейсмической интенсивности на надежность оперативных

оценок потерь от землетрясений // Геоэкология. Инженерная геология, гидрогеология,

геокриология. 2019. № 5. С. 23–37. https://doi.org/10.31857/S0869-78092019523-37

Шерман С.И., Днепровский Ю.И. Поля напряжений земной коры и геолого-структурные

методы их изучения. Новосибирск: Наука, 1989. 157 с.

Delvaux D., Moyes R., Stapel G., Petit C., Levi K., Miroshnichenko A., Ruzhich V.,

San’kov V. Paleostress reconstruction and geodynamics of the Baikal region, Central Asia. Pt.

II: Cenozoic rifting // Tectonophysics. 1997. V. 282, N 1–4. P. 1–38.

https://doi.org/10.1016/S0040-1951(97)00210-2

Dziewonski A.M., Anderson D.L. Preliminary reference Earth model // Physics of the Earth and

Planetary Interiors. 1981. V. 25, N 4. P. 297–356. https://doi.org/10.1016/0031-

9201(81)90046-7

Filippova A.I., Bukchin B.G., Fomochkina A.S., Melnikova V.I., Radziminovich Ya.B., Gileva N.A.

Source process of the September 21, 2020 Mw 5.6 Bystraya earthquake at the south-eastern

segment of the Main Sayan fault (Eastern Siberia, Russia) // Tectonophysics. 2022. V. 822.

229162. https://doi.org/10.1016/j.tecto.2021.229162

Hutchinson D.R., Golmshtok A.J., Zonenshain L.P., Moore T.C., Scholz C.A., Klitgord K.D.

Depositional and tectonic framework of the rift basins of Lake Baikal from multichannel

seismic data // Geology. 1992. V. 20, N 7. P. 589–592. https://doi.org/10.1130/0091-

7613(1992)020<0589:DATFOT>2.3.CO;2

Kagan Y.Y. Simplified algorithms for calculating double-couple rotation // Geophys. J. Inter. 2007.

V. 171, N 1. P. 411–418. https://doi.org/10.1111/j.1365-246X.2007.03538.x

Lasserre C., Bukchin B., Bernard P., Tapponier P., Gaudemer Y., Mostinsky A., Dailu R. Source

parameters and tectonic origin of the 1996 June 1 Tianzhu (Mw = 5.2) and 1995 July 21

Yongen (Mw = 5.6) earthquakes near the Haiyuan fault (Gansu, China) // Geophys. J. Inter.

2001. V. 144, N 1. P. 206–220. https://doi.org/10.1046/j.1365-246x.2001.00313.x

Levi K.G., Miroshnichenko A.I., San’kov V.A., Babushkin S.M., Larkin G.V., Badardinov A.A.,

Wong H.K., Colman S., Delvaux D. Active faults of the Baikal depression // Bull. Centre

Research Elf Exploration Production. 1997. V. 21, N 2. P. 399–434.

Lunina O.V. The digital map of the Pliocene–Quaternary crustal faults in the Southern-East Siberia

and the adjacent Northern Mongolia // Geodynamics & Tectonophysics. 2016. V. 7, N 3.

P. 407–434. https://doi.org/10.5800/GT-2016-7-3-0215

Nataf H.-C., Ricard Y. 3SMAC: On a priori tomographic model of the upper mantle based on

geophysical modeling // Physics of the Earth and Planetary Interiors. 1996. V. 95, N 1–2.

P. 101–122. https://doi.org/10.1016/0031-9201(95)03105-7

Radziminovich Y.B., Gileva N.A., Tubanov T.A., Lukhneva O.F., Novopashina A.V., Tcydypova L.R.

The December 9, 2020, Mw 5.5 Kudara earthquake (Middle Baikal, Russia): Internet

questionnaire hard test and macroseismic data analysis // Bull. Earthq. Engin. 2022. V. 20,

N 3. P. 1297–1324. https://doi.org/10.1007/s10518-021-01305-8

Rautian T.G., Khalturin V.I., Fujita K., Mackey K.G., Kendall A.D. Origins and methodology of the

Russian energy K-class system and its relationship to magnitude scales // Seismol. Res. Let.

2007. V. 78, N 6. P. 579–590. https://doi.org/10.1785/gssrl.78.6.579

Seredkina A.I., Melnikova V.I. New data on earthquake focal mechanisms in the Laptev Sea region

of the Arctic-Asian seismic belt // J. Seismol. 2018. V. 22, N 5. P. 1211–1224.

https://doi.org/10.1007/s10950-018-9762-9

Seredkina A., Melnikova V., Radziminovich Y., Gileva N. Seismicity of the Erguna region (North-

Eastern China): Evidence for local stress redistribution // Bull. Seismol. Soc. Amer. 2020.

V. 110, N 2. P. 803–815. https://doi.org/10.1785/0120190182

Shebalin N.V. Macroseismic data as information on source parameters of large earthquakes //

Physics of the Earth and Planetary Interiors. 1972. V. 6, N 4. P. 316–323.

https://doi.org/10.1016/0031-9201(72)90016-7

Suvorov V.D., Mishenkina Z.M., Petrick G.V., Sheludko I.F., Seleznev V.S., Solovyov V.M. Structure

of the crust in the Baikal rift zone and adjacent areas from Deep Seismic Sounding data //

Tectonophysics. 2002. V. 351, N 1–2. P. 61–74. https://doi.org/10.1016/S0040-

1951(02)00125-7

Ten Brink U.S., Taylor M.H. Crustal structure of central Lake Baikal: Insights into intracontinental

rifting // J. Geophys. Res. Solid Earth. 2002. V. 107, N B7. 1029.

https://doi.org/10.1029/2001JB000300

Сведения об авторах

РАДЗИМИНОВИЧ Ян Борисович – Байкальский филиал Федерального

исследовательского центра «Единая геофизическая служба РАН». Россия, 664033,

г. Иркутск, ул. Лермонтова, д. 128; Институт земной коры СО РАН. Россия, 664033,

г. Иркутск, ул. Лермонтова, д. 128. E-mail: ian@crust.irk.ru

ФИЛИППОВА Алена Игоревна – Институт земного магнетизма, ионосферы и

распространения радиоволн им. Н.В. Пушкова РАН. Россия, 108840, г. Москва; г. Троицк,

Калужское шоссе, д. 4. E-mail: ale@crust.irk.ru

ГИЛЁВА Надежда Алексеевна – Байкальский филиал Федерального исследовательского

центра «Единая геофизическая служба РАН». Россия, 664033, г. Иркутск, ул. Лермонтова,

д. 128. E-mail: nagileva@crust.irk.ru

МЕЛЬНИКОВА Валентина Ивановна – Байкальский филиал Федерального

исследовательского центра «Единая геофизическая служба РАН». Россия, 664033,

г. Иркутск, ул. Лермонтова, д. 128; Институт земной коры СО РАН. Россия, 664033,

г. Иркутск, ул. Лермонтова, д. 128. E-mail: vimel@crust.irk.ru

THE FEBRUARY 3, 2016 EARTHQUAKE IN THE MIDDLE BAIKAL REGION:

SOURCE PARAMETERS AND MACROSEISMIC EFFECTS

1 Baikal Branch of Federal Research Center «Geophysical Survey of Russian Academy

of Sciences», Irkutsk, Russia

2 Institute of the Earth’s Crust, Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences, Irkutsk,

Russia

3 Pushkov Institute of Terrestrial Magnetism, Ionosphere and Radio Wave Propagation, Russian

Academy of Sciences, Moscow; Troitsk, Russia

* e-mail: ian@crust.irk.ru

Abstract. We study in detail source parameters, seismotectonic position, and macroseismic effects

of the February 3, 2016 earthquake occurred in the Middle Baikal region. It is one of relatively few

instrumentally recorded seismic events in the northern part of the South Baikal basin which is

localized in the area with a weak level of seismic activity. Earthquake source parameters are

calculated from the joint inversion of surface wave amplitude spectra and P-wave first-motion

polarities: a scalar seismic moment (M0 = 1.60·1016 Nm), moment magnitude (Mw = 4.8), source

depth (h = 22 km) and focal mechanism which is almost a pure normal fault. The focal mechanism

corresponds to a general geodynamic pattern in the Middle Baikal region. The earthquake was felt

over a wide territory, with the macroseismic effects of IV MSK-64 scale being observed at the

distances up to 360 km. Macroseismic data were collected by mailing questionnaires to the

administration of settlements, as well as by using an online survey of the population of the Southern

Baikal region. The obtained results are of interest for seismic hazard reassessment in the Southern

Baikal region.

Keywords: Middle Baikal, earthquake, source parameters, macroseismic data.

About the authors

RADZIMINOVICH Yan Borisovich – Baikal Branch of Federal Research Center «Geophysical

Survey of Russian Academy of Sciences». Russia, 664033, Irkutsk, Lermontova st., 128; Institute

of the Earth’s Crust, Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences. Russia, 664033, Irkutsk,

Lermontova st., 128. E-mail: ian@crust.irk.ru

FILIPPOVA Alena Igorevna – Pushkov Institute of Terrestrial Magnetism, Ionosphere and Radio

Wave Propagation, Russian Academy of Sciences. Russia, 108840, Moscow; Troitsk, Kaluzhskoye

Highway, 4. E-mail: ale@crust.irk.ru

GILEVA Nadezhda Alekseevna – Baikal Branch of Federal Research Center «Geophysical

Survey of Russian Academy of Sciences». Russia, 664033, Irkutsk, Lermontova st., 128. E-mail:

nagileva@crust.irk.ru

MELNIKOVA Valentina Ivanovna – Baikal Branch of Federal Research Center «Geophysical

Survey of Russian Academy of Sciences». Russia, 664033, Irkutsk, Lermontova st., 128; Institute

of the Earth’s Crust, Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences. Russia, 664033, Irkutsk,

Lermontova st., 128. E-mail: vimel@crust.irk.ru

Cite this article as: Radziminovich Ya.B., Filippova A.I., Gileva N.A., Melnikova V.I. The

February 3, 2016 earthquake in the Middle Baikal region: Source parameters and macroseismic

effects, Geofizicheskie Protsessy i Biosfera (Geophysical Processes and Biosphere), 2022, vol. 21,

no. 2, pp. 143–161 (in Russian). https://doi.org/10.21455/gpb2022.2-8

English version: Izvestiya, Atmospheric and Oceanic Physics, 2022, vol. 58. ISSN: 0001-4338

(Print), 1555-628X (Online). https://link.springer.com/journal/volumesAndIssues/11485

Таблица 1. Параметры землетрясений в районе Среднего Байкала за период 1901–2020 гг.

Дата

Время,

ч:мин:с

Координаты

эпицентра, град.

h, км

Источник

с.ш.

в.д.

26.11.1903 г.